Заметно, что мне не нужно никого отпихивать со своего пути, когда я провожу нас на восток от сцены к служебной двери. Я открываю ее и вижу актеров, направляющихся в свои гримерки, слышу, как персонал спешит подготовиться ко Второму акту.

          — Я не думаю, что мы должны быть здесь, — говорит она, отстраняясь.

          — Тсс, — я смотрю в обе стороны, и мы пересекаем холл. Проходим немного дальше, чтобы добраться до другой двери. Здесь темнее. Я использую фонарик на своем телефоне, чтобы провести нас по хранящемуся реквизиту.

          Она медлительна, потому что смотрит на все подряд.

          Мы добираемся до занавешенной лестницы. Я отталкиваю их в сторону и показываю пальцем «сюда».

          — Что там наверху? — она заглядывает наверх по узкой каменной лестнице.

          — Ты скоро увидишь.

          Ее жажда приключений перевешивает все, то из-за чего она расстроена. Она поднимается по лестнице, держась руками за обе каменные стены. Наверху есть еще одна дверь. Я протягиваю руку через нее, чтобы открыть. Она немного заедает, но в конце концов поддается, и мгновение спустя мы оказываемся снаружи, на небольшой площадке, которая является чем-то вроде балкона, откуда мы можем видеть весь колизей.

          — Ух ты. Мы должны быть здесь? — она смотрит сначала вниз, потом вверх, на все вокруг.

          — Нет, наверное, нет.

          — Откуда ты знаешь об этом месте? — она поворачивается ко мне.

          — Мой папа привозил нас сюда, когда мы были маленькими. Иногда летом мы ходили на три оперы в неделю. Стало немного скучно, так что Итан, Грегори и я отправились на разведку.

          — Они просто позволили тебе исследовать? Здесь?

          — Они точно не знали, где мы находимся.

          Оркестр сигнализирует о начале Второго акта, и это, кажется, напоминает Хелене о ее раздражении. Я вижу это на ее лице.

          — Что произошло между ужином и оперой?

          — Ничего, — она поворачивается ко мне.

          — Что? — она изучает меня, и я жду.

          — Что ты делал в той комнате с Алексой 2.0? — я в замешательстве. Хотя Алекса 2.0 - это забавно.

          — Ты шпионила?

          — Нет. Я была наверху, на балконе. Я видела, как она вышла из комнаты, и ты вскоре последовал за ней. Она поправляла платье, как будто у нее выпала грудь, и я бы не удивилась, если бы это произошло, — она  закатывает глаза и целенаправленно переводит взгляд на сцену.

          — Похоже, ты ревнуешь, Хелена.

          — Тебе не обязательно было брать меня на вечеринку, — она фыркает, — Ты мог бы оставить меня в отеле.

          — Чтобы ты смогла снова сбежать на вокзал?

          Она бросает на меня сердитый взгляд.

          Я встаю позади нее, перекидываю ее волосы через плечо и кладу свои руки рядом с ней на каменную стену. Я целую ее шею, изгиб плеча, первый рубец на спине.

          — Остановись.

          Я просовываю одну руку внутрь треугольника, прикрывающего ее грудь, а другую между ее ног.

          — Алекса 2.0 — это как кусок праздничного торта.

          Я потираю ее киску, целую еще одну красную линию. Она поворачивает голову.

          — Что ты имеешь в виду?

          — На нее приятно смотреть. Может быть, у тебя слюнки текут.

          — Тогда тебе стоит пойти и съесть кусочек, — она толкает меня в предплечье.

          — В том-то и дело. Каждый может получить кусочек. У всех он есть.

          — А у тебя есть?

          — Давным-давно, — я убираю руку с ее груди и заставляю ее посмотреть на меня, когда она отворачивается, — И мне не нужны кусочки, — я целую ее. Ее рот открывается, и ее киска мокрая в моей руке, — Ты - то, чего я хочу. В этом месяце, эта киска. Ты.

          Оркестр начинает играть, когда Маргарита выходит на сцену и поет печальную песню.

          Хелена поворачивается и кладет руки на стену.

          Я увидел, как ее бедра откинулись назад, широко раздвинул ее ноги своими, и платье разорвалось надвое, открывая ее мне.

          Я улучаю минуту, отступаю назад и любуюсь ею, подтягиваю ее бедра еще ближе, чтобы она наклонилась.  Я смотрю на нее вот так, ждущую меня, открытую для меня. Я хочу ее. Я хочу ее так, как никогда ничего другого в своей жизни не хотел.

          Ее синяки, мои отметины на ней, только мои.

          Когда я отхожу то вижу, как капля вытекает из нее, падает на пол. Я поворачиваю к себе и целую ее в губы. Она обнимает меня за шею, запускает пальцы в мои волосы, впивается ногтями в кожу головы.

          — Ты моя, Хелена, — говорю я между поцелуями, — Ты — то, чего я хочу.

Девятнадцатая глава

Хелена

Поездка обратно поздно вечером следующего дня проходит спокойно. Солнце светит ярко, совсем не так, как накануне, когда шел дождь.

Я чувствую его взгляд на себе, и мне интересно, что он видит. Интересно, изменится ли что-нибудь теперь?

Я касаюсь кольца на пальцах, немного поворачиваю его, так что лицо черепа смотрит на меня.

— Что это за кольцо? — он обращает внимание на все.

— Моя тетя дала мне его после жатвы, — я ничего не могу поделать с обвинительным тоном в этом последнем слове, — Моя тетя Хелена.

Он кивает, смотрит прямо перед собой.

— Ты решил, могу ли я позвонить ей?

— Давай поговорим об этом позже, — он не смотрит на меня, когда отвечает.

— Это позже, Себастьян.

— Ничего.

— Она дала мне это, чтобы напомнить мне, что не каждая Девочка-Уиллоу умирает, — говорю я, не в силах сдержаться. Не в силах помочь этой знакомой тьме проникнуть в мои слова.

Мы приближаемся к докам. Скоро мы вернемся на остров.

— Я скучаю по ней.