———————

Когда я просыпаюсь, я снова сбита с толку. Мы больше не летим. Я могу сказать это еще до того, как открою глаза, потому что больше не слышу постоянного двойного шума самолета в воздухе. Мой рот словно набит ватой. Я хочу пить. Мы приземлились?

          Я открываю глаза и начинаю понимать, что лежу на большой кровати в огромной спальне. Стены кремово-белые, и на одной из них есть два окна. Тяжелые шторы цвета старой бумаги закрыты, но солнце пытается проникнуть сквозь щель между панелями.

          У дальней стены стоит большой комод, похожий на антикварный, и зона отдыха с сиреневым шезлонгом. Маленький круглый приставной столик с тремя изящными ножками стоит рядом с ним, а другой, побольше, стоит с другой стороны.

          Я немного приподнимаюсь. Атласное одеяло спадает, и я понимаю, что я голая.

          Быстрый взгляд говорит мне, что я совершенно голая.

          Должно быть, кто-то раздел меня. Был ли виски настолько крепким, что я не помню, как мы приземлились, и не помню, как с меня сняли одежду после того, как меня внесли в эту комнату?

          Мгновенная сенсорная инвентаризация говорит мне, что меня не изнасиловали — если не считать этого раздевания.

          Я натягиваю одеяло обратно до подбородка и свешиваю ноги с кровати. Включаю лампу на прикроватной тумбочке, потому что, если не считать полоски солнечного света, которые стараются пробраться сквозь окна, внутри темно. Лампа красивая, напоминает одну из тех венецианских ламп Тиффани с различными цветами стекла. Единственный предмет, который не вписывается в данный интерьер находится на тумбочке - мой перочинный нож.

          Неужели тот, кто раздел меня, позволил мне оставить его себе?

          Я встаю, стаскиваю одеяло с кровати и заворачиваюсь в него.

Есть еще одна дверь, которая, как я вижу, ведет в ванную, поэтому подхожу к ней, медленно крадучись, хотя не думаю, что там кто-то прячется. И я определенно спала в комнате одна.

          Оказавшись в ванной, я закрываю дверь и включаю свет. Комната большая, достаточно большая для того, чтобы быть ванной хотя бы для двух человек, с отдельным стоячим душем, который так же был создан для двоих, отгороженного унитаза и двух раковин, которые стоят на подставках.

          Над ванной есть большое окно. Это витражное стекло, и солнце заливает комнату красивым пурпурно-голубым светом. Я заметила, что она запечатана, поэтому ее нельзя открыть. Я не могу выглянуть наружу, чтобы попытаться понять, где нахожусь. А теперь попытайтесь понять то, насколько будет трудно убежать и исчезнуть отсюда.

          Хоть я и не могу этого сделать.

          Плитка на полах и потолках кремово-белая, а светильники из матового никеля. На камне вдоль стены висит дюжина плюшевых полотенец, а также множество шампуней, кондиционеров, средств для мытья тела, масел и всего остального, что может понадобиться женщине.

          И это все для женщины. Приготовленное заранее для Девушки Уиллоу. Я могу судить об этом по запаху некоторых предметов роскоши.

          Надеясь, что за дверью никто не смотрит и не стоит, я быстро захожу в туалет, затем иду к одной из раковин, чтобы вымыть руки и лицо.

          Рядом с ней лежит совершенно новая зубная щетка и тюбик зубной пасты. Я разворачиваю первую, смазываю ее зубной пастой и чищу зубы, разглядывая свое отражение. Волосы спадают на лицо, тени под глазами и отпечатки пальцев, которые он оставил после себя в виде синяков на моей челюсти.

          Когда я заканчиваю чистить зубы то нахожу деревянную расческу, которую видела до этого, и провожу ею по волосам, разглаживая непослушные волосы. Я ставлю расческу на пол, открываю дверь спальни и останавливаюсь как вкопанная, потому что шторы были отдернуты для того, чтобы впустить яркий солнечный свет, а Себастьян лежит на кровати. В том месте, которое я только что освободила, одетый в джинсы и черную футболку. И выглядящий гораздо более непринужденно, чем прошлой ночью в своем костюме.

          Обе его руки покрыты татуировками, которые меня почему-то удивляют. Он прислоняется к спинке кровати и читает что-то на своем телефоне, но когда он видит меня, засовывает телефон в карман.

          — Где мое платье? - я спрашиваю.

          Он оглядывает меня, неловко завернутую в одеяло, и улыбается. Парень выглядит отдохнувшим, как будто немного поспал и принял душ.

          — Я снял его, когда привел тебя сюда. Я подумал, что голой тебе будет удобнее.

          — Ты неправильно подумал. Я не такая.

          — Ты поняла меня буквально, когда я сказал выпить десять стаканчиков?

          — Нет. Я только выпила один. Может быть, два. Был ли он накачан наркотиками? Так вот почему я не проснулась, когда мы приземлились? Ты тоже собираешься накачивать меня наркотиками?

          — Расслабься, милая, -  он смеётся, спускает ноги с кровати и встает.

          — Я не твоя милая. Где моя одежда?

          — Это? - он берет перочинный нож, - Действительно? Спрятала в своём ботинке?

          Я подхожу к нему и собираюсь выхватить нож из его руки, но он отдергивает его и сжимает мое запястье другой рукой.

          — Это мое, - говорю я, извиваясь, чтобы освободиться.

Но он слишком силен. Я не смогу освободить запястье, пока он не решит сам отпустить меня.

          — И теперь это мое, - он кладет его в карман и отпускает меня.

          Я отшатываюсь назад. Он подходит ко мне, и я делаю шаг в сторону, прижимаясь спиной к стене. Себастьян сжимает мои руки в своих ладонях, соединяя их.

          — Я не гребаный дурак, Хелена. Ты только навредишь себе, пытаясь ранить меня.

          — Мне нужна моя одежда, - говорю я, зная, что он прав.

          — Ты мне нравишься такой, - говорит он, позволяя взгляду опуститься на мою грудь, где атлас так бесполезно обернут вокруг меня.

          — Ты прикасался ко мне?

          — Еще нет, - говорит парень, - Я не получаю удовольствия от того, что сплю с женщинами, которые находятся без сознания из-за того, что пьяны.

          — Но ты получаешь удовольствие от похищения людей? Я догадывалась.

          Он такой чертовски самоуверенный, что мне хочется разбить его красивое лицо.

          — Ты предпочитаешь, чтобы мы сражались? Это все? Я имею в виду, чем ты занимаешься, ты и твоя семья? Какая разница, потеряет ли женщина, Девочка Уиллоу, сознание или нет? Может быть, ей будет легче, если это так. Я имею в виду, давайте будем честны здесь. Я не думаю, что это твое моральное чувство... - но у меня никогда не будет шанса закончить то, что, черт возьми, я начала, потому что он вытягивает одну из своих рук, обхватывает меня за горло и сжимает.